Дипломат поневоле - Страница 21

Минут через двадцать корабль взлетел.

Однако в этот раз все шло на удивление ровно. Ракету, конечно, немного потряхивало, временами наваливалась сильная перегрузка, иногда некоторое беспокойство вызывал режим работы двигателей, резко менявших оглушительный рев на умеренный шум и наоборот. Но никаких резких маневров или таких перегрузок, что казалось глаза на лоб вылезут, в этот раз не было. Почти как самолет в зоне умеренной турбулентности, разве что перегрузки сильнее. Или может это Илье казалось, а все было как в прошлый раз, только сейчас он был, во-первых, пьян, а во-вторых, готов к тому, что произойдет? В любом случае первый, самый ответственный этап выхода на орбиту в луче пониженной гравитации прошел на удивление гладко. Даже неведомый алкоголик-аэрофоб Сергеич должен был остаться доволен. Вскоре вибрация прекратилась, двигатели убавили мощность до минимума и выключились совсем, а в кабине корабля воцарилась невесомость. Включивший связь Топорков вскоре подтвердил, что они покинули атмосферу Земли и находятся на первой промежуточной орбите. Дальше предстоял спокойный долгий инерционный полет, с редкими корректирующими импульсами двигателей, можно было перекусить, оправиться и приготовиться к долгому ожиданию. До стыковки было еще больше десяти часов.

Ко времени стыковки с Варягом, Илья успел поспать, протрезветь и выпить всю воду, так что окончанию полета был весьма рад. После смены хозяев звездолет изнутри уже успел измениться. В ангаре несмываемой краской был нарисован на стене большой российский флаг, надписи в помещениях и на некоторых приборах теперь были выполнены на русском языке, космонавты щеголяли синими приталенными комбинезонами с армейскими знаками различий и символикой ВВС, всюду звучала русская речь, иногда с характерными матерками. Казалось бы ерунда – но сразу возникло ощущение, что звездолет был русским изначально.

– Добро пожаловать. – Парней встретил широкой улыбкой молодой капитан, после того как они вышли из тесного шлюза на относительно широкую палубу ангара. – Вы спецгруппа, приданная к дипломатическому блоку?

– Да, – просто ответил Липатов.

– Капитан Зайченко. Мне поручено вас встретить и показать ваши каюты. Как долетели?

– Хорошо товарищ капитан. – Кивнул ему в ответ Липатов. – Можно даже сказать отлично.

– Еще бы, сам Топорков пилотировал! – улыбнулся капитан так, как будто это была его личная заслуга.

– А что, хороший пилот? – поинтересовался у проводника Ким.

– Топорков? Не просто хороший. Повезло вам, он, пожалуй, лучший пилот-космонавт в России, почти легенда. С ним летать одно удовольствие, правда, редко получается, он обычно всяких генералов возит. Ну ладно, держитесь, пожалуйста, за мной, покажу ваши так сказать апартаменты. Тесноваты они, конечно, но тут у всех так.

– Да я представляю. Не в первый раз – пожал плечами подполковник.

Каюта Илье досталась та же самая, в которой он летел к Элии. Нельзя сказать, что это произошло совсем случайно, просто капитан Зайченко привел их в хорошо знакомый по первому полету жилой отсек и радушно предложил выбирать понравившиеся каюты, благо, что все они были одинаковыми. Вот Илья и решил поселиться в ту, где он уже один раз жил, а Ким и Борис присоединились к нему. Одна койка из четырех так и осталась свободной, в этот раз народу было немного, некоторые каюты стояли полностью пустыми. Правда, туда еще должны были заселиться техники из сопровождения посольства, которые должны прибыть на борт послезавтра. Старт Варяга намечался через четыре дня.

Снова пришлось вспоминать прошлогодние навыки жизни при пониженной гравитации. Прием пищи, медленный и осторожный, когда суп тихонько-тихонько зачерпывается ложкой и подносится ко рту в течение трех – четырех секунд, во избежание заляпывания стен, стола и рядом сидящих товарищей. Осторожное передвижение по коридорам, когда каждый излишне резвый толчок ногой от пола приводит к чувствительному удару лбом об потолок (еще бы, гравитация стала меньше, но масса тела никуда не делась), и, что особенно нравилось Илье, – удивительное ощущение легкости при передвижении. Когда, едва прикасаясь к узким настенным скобам, практически без участия ног он буквально взлетал вверх по вертикальным шахтам-коридорам из отсека в отсек, парень испытывал настоящее наслаждение, чувствуя себя прямо суперменом из фильма. Не говоря уж про сон при одной десятой G – никакой перине, никакому водяному матрасу не сравниться по мягкости с пониженной гравитацией. Правда, приходилось пристегиваться ремнями – иначе без привычки переворачиваясь во сне с правого бока на левый можно было запросто упасть с узкой койки, оттолкнувшись от постели слишком сильно. Ну и, конечно, тренажеры. Во время полета без них никак – если не уделять силовым упражнениям на все группы мышц и общефизической подготовке как минимум четыре-пять часов в сутки, то через месяц десантник при высадке будет, как говориться, профнепригоден. Потому что для него даже винтовку поднять станет проблемой. Илья помнил, как у него болели все мышцы и суставы на Земле первые несколько дней после возвращения с Элии. На Альвале, с ее девятью десятыми G, вряд ли будет легче. Так что отлынивать от тренажеров нельзя никак. Тем более что в условиях низкой гравитации по неким медицинским соображениям большую разовую нагрузку инструкторы не рекомендовали – все упражнения были не тяжелыми, но утомительно длительными.

До самого старта никаких новостей не было. Все по графику – завтрак, тренажеры, занятия с оружием и материальной частью (естественно без стрельб), обед, снова тренажеры и занятия, ужин, свободное время, отбой. Липатов проследил, чтобы режим дня соблюдался каждым офицером как часы, но лекций по текущей ситуации не читал и никаких особых указаний не давал. Компьютеры в каютах тоже не могли быть источником информации – в них была масса справочной литературы, но доступ в сеть полностью блокировался. Первый день старта прошел так же буднично, если не считать тех сорока минут, которые по технике безопасности следовало провести, привязавшись к койкам в каютах во время пуска двигателей. Никаких ощущений при этом практически не чувствовалось. Полежали, услышали отбой, отстегнулись и пошли на обед. Грибной суп и макароны по-флотски, разве что в честь старта – каждому по кусочку торта и стакану сухого красного вина. Время ответов на вопросы, пришло позже, на третие сутки полета, в восемь часов ровно по условно-корабельному времени.